Сказка про время
для детей старшего возраста и взрослых младшего возраста (часть 1)
На первое сентября, когда я пошел в
школу, дедушка подарил мне свои старые часы. Они были со светящимися стрелками и
с календарем, а на той стороне было написано «Водонепроницаемые, противоударные».
И на старом кожаном ремешке. Я их очень берег и любил смотреть на них под
одеялом, как светились стрелки и циферблат.
В классе
я был самый маленький, и на физкультуре стоял самый последний. После девчонок.
Мне очень хотелось поскорее вырасти, но я не знал, как. И вот я вспомнил, что
царевич Гвидон рос не по дням, а по часам. И я придумал. Раз у меня теперь есть
часы, и они показывают мне мое время, значит я могу своим временем сам
управлять. И вот я стал каждый день переводить минутную стрелку на одну минуту
вперед. Теперь я буду каждый день обгонять всех на целую минуту, а за неделю -
на целых семь минут, а за месяц – на полчаса. Пока все будут просто расти, я
буду их обгонять и скорее вырасту большой.
Сначала
все шло хорошо. Я никогда не опаздывал в школу, у меня всегда был запас времени,
- а раз есть запас, бояться нечего. Но потом – через две недели - мне стало
странно. Приходишь, ну, в школу или на музыку, а никого еще нет. Я должен был
всех ждать, а значит – терять свое сэкономленное время. Получается что я его
сначала коплю, а потом теряю. А зачем тогда его копить? Но обогнать-то всех
хочется! Что делать?
Я к
дедушке. Все рассказал. Дедушка спрашивает: «А ты кому-нибудь еще про это
рассказывал – друзьям, или подругам?» Я говорю – нет, никому, это секрет. А он
говорит: «А вот если бы вы всем классом решили бы всех остальных обогнать –
получилось бы или нет?» А я говорю – «если это не секрет – тогда не знаю».
- А при
чем тут секрет? – спрашивает дедушка. – Время от секретов не зависит.
- А как
же Гвидон Салтанович? – спрашиваю.
- Так он
же в бочке рос. Вот его секрет. Забирайся в бочку, а я тебя в море столкну,
тогда посмотрим.
- Мне
чего-то в бочку не очень хочется, да еще в море, да еще чтобы любимый дедушка
толкал, - обиделся я.
- Ну так
понимать надо – часы ведь время только показывают, а само время не в часах, оно
вообще - в природе. И даже в космосе. Тут ты ничего не можешь изменить, крути
стрелки не крути.
- Как это
в природе? Как слоны и крокодилы? Или как цвета и запахи? Как что?
- Как то,
что у всех общее. У тебя семь часов и у меня семь часов, и у всех семь, а если у
тебя полвосьмого, значит у тебя часы сломались. Иди в ремонт.
- Ты
ничего не понимаешь, дедушка. Когда в Москве утро, на востоке уже день, я по
радио сам слышал. У меня семь утра, а у них уже обед.
- Сам ты
ничего не понимаешь, еще учить будет седого человека! Постыдился бы, отрок
незрелый! Ведь есть часовые пояса, это такая условность, чтобы время суток было
привязано к движению Солнца. Солнышко встало – утро, зашло – вечер, и так оно
все и катится от востока к западу. Аккурат вокруг земного шара. А у нас часы
поставлены на наш часовой пояс.
- Ну,
вот, сам говорил, что время в природе и даже в космосе, а теперь говоришь –
условность. Значит, кому-то можно управлять временем, а мне нет?
- Нет, не
то чтобы управлять, а измерять. Ведь вот наши часы на время никак не влияют, а
оно на них – влияет. Как линейка на длину веревки.
-
Интересно, как это веревка влияет на линейку? Линейку куда хочешь приложи, она
как была так и останется.
- Ну,
правильно, линейка меряет и веревку, и удочку, и что хочешь, и тогда ты знаешь,
какая у них длина. И часы тоже меряют время, и ты знаешь, сколько прошло времени
– минута или час.
Тут я
призадумался. Значит, у меня ничего не получится, поскорее вырасти? Мои часы –
линейка, а время – веревка, и я могу его только мерить, а не подгонять.
- Деда, а
почему некоторые люди обгоняют свое время? Нам Майя Иванна говорила, что многие
поэты и ученые обогнали свое время, как это?
- Ну,
внучек, это не так просто понять. Они были гениями, и никто не мог все делать
так, как они. А через много лет их поняли, оценили и стали использовать их
открытия. Или читать их книжки. А они уже или состарились, или умерли.
- А как
семилетку можно закончить за пять лет? У тебя вот в твоем старом журнале так
написано.
- Ох, ты
меня замучаешь когда-нибудь своими вопросами! Пожалей старика! Это так говорили,
чтобы поскорее построить заводы и фабрики, чтобы у всех все было, и поскорее.
Квартиры, школы, кинотеатры, ну и все остальное.
-
«Говорили», а это помогает? Построили поскорее или нет?
- Ну,
что-то построили, что-то нет, это же не от слов зависит.
- Как? Ты
же сам сказал – «говорили, чтобы построить»?
- Знаешь
что, иди лучше сольфеджио делай, чем старика изводить вопросами. Давай
договоримся, ты мне задаешь не больше трех вопросов подряд. Тогда получше
подумай, реши, что тебе важнее, и спрашивай.
- Ну я же
хотел вырасти поскорее!
- Все,
уже три вопроса было. Теперь до следующего раза.
- А когда
этот раз наступит?
- Через
некоторое время.
- А через
какое некоторое?
Но
дедушка почему-то тяжко вздохнул, посмотрел внимательно на потолок, покрутил
головой, встал с дивана и молча пошел в другую комнату. И дверь закрыл. Вот так,
ничего ни у кого не узнаешь.
Но стало
ясно, что обогнать время можно – или надо стать гением, или говорить чтобы
поскорее что-то сделать. Запомним.
Потом я
делал сольфеджио, потом ко мне прибежали ребята и мы пошли играть во двор, а
вечером я спрашиваю деда:
- Деда, а
некоторое время прошло?
- После
чего?
- После
того, как время до него кончилось?
- Я
чего-то не пойму, о чем ты?
- Ну,
пора вопросы задавать или нет?
- А! Да,
уже можно, задавай. Но три, не больше, уже спать пора.
- Ладно.
Первый. Дед, вот если я перееду в другой часовой пояс, я смогу обогнать время?
- Ты все
не унимаешься, внучек. Ну ладно, если хочешь, я тебе могу устроить путешествие
по временам, а там посмотрим, можно его обгонять или нет.
- А
когда?
- В
субботу-воскресение.
- А
вперед или назад? Я назад не хочу, я там совсем маленьким буду.
-
Понимаешь, если ехать вперед, то там нас вообще может не оказаться, - мы же не
знаем, когда умрем. Кто же тогда будет путешествовать, если нас уже нету? Кто-то
другой? Но нам-то это уже все равно, мы так ничего и не узнаем. Лучше назад.
- А вдруг
мы там останемся?
- А это
уже четвертый вопрос, иди спать, завтра поговорим.
Пошел я
спать, и приснился мне сон. Как будто я вырос и стал совсем большой, а все
ребята в классе остались как были. Я прихожу на уроки, а Майя Иванна говорит:
- Молодой
человек, вам чего?
- Я же у
Вас учусь, меня Степа зовут. – отвечаю и иду на свое место.
- Не
время шутить, у нас уроки, идите себе!
- Как
идти, а учиться?
- Ну
пошутили и будет, время бежит. Ступайте, вы всех задерживаете.
- Куда
бежит, куда ступать?
- Время -
вперед, а вам - назад.
И я пошел
назад. Прихожу домой, звоню в дверь. Мама в глазок смотрит и спрашивает:
- Вам
кого?
- Мам,
это я.
- Кто это
я?
- Степа,
мам, просто я вырос, а так – я.
- Молодой
человек, не надо мне сказки рассказывать, мой сын в первый класс пошел. Так что
идите отсюда, а то я милицию вызову.
Пошел я
во двор, а там никого, все в школе. Сел на лавочку, сижу, думаю, что я натворил
и что теперь делать. Подходит милиционер.
- Ваши
документики, - говорит.
Я ему
достаю дневник.
- Откуда
у вас этот портфель?
- Папа
купил. На первое сентября.
- Кому?
- Мне.
- Когда?
- Месяц
назад.
- Так,
понятное дело.
- Какое
дело?
- А
такое, что придется вам пройти со мной в отделение. Там разберемся.
- В чем?
- В чем
надо, в том и разберемся!
Пошли мы
в отделение. А это оказалось никакое не отделение, а просто милиция. Отвели меня
в высокую башню, надели полосатый костюм. Дали деревянные ботинки. Посадили меня
в сырую темницу, заковали в железные кандалы и поставили миску с водой и дали
кусок черствого хлеба. Заплакал я горючими слезами, а тюремщики говорят:
- На
рассвете тебе отрубят голову за покражу детских вещей.
- Это же
мои вещи, и я их не покрал, мне их папа с мамой купили.
- Ну,
может и не покрал. А голову все равно отрубят, для порядку. У нас тут строго.
Виноват – не виноват, головушку сложишь, как миленький.
- Я же
еще маленький, мне нельзя складывать, у меня нельзя отрубить, вам потом попадет!
И тут
меня мама будит.
- Ты что,
сыночек, проснись, не кричи, все хорошо, давай я тебя поглажу, поворачивайся на
другой бочок, спи спокойно.
И тут я
понял, что в своем времени я могу стать чужим, если сам изменюсь, а все
останется как было. Значит, если изменяться, то в чужом времени. И заснул.
В субботу
мы с дедушкой встали рано, быстренько позавтракали и пошли путешествовать по
времени.
Долго
ехали на метро, потом пешком, я уже устал, спрашиваю:
- Далеко
еще?
- Мы с
тобой сейчас попадем в 18 век, на двести лет назад, потерпи немного. Но учти,
там не всё, как у нас, могут быть сюрпризы.
И вот мы
пришли в Царицыно, там старинный дворец, пруд с лебедями, фонтаны, газоны,
причудливые башенки, люди все в красивых одеждах. К нам подошел высокий красивый
мужчина в расшитой золотом одежде и спрашивает дедушку:
Вам
кого, милостивый государь?
- Нам бы
к церемониймейстеру.
- Как
прикажете доложить?
-
Полковник медицинской службы в отставке, кавалер ордена Славы, Латышев Владимир
Александрович!
- А
барчук с вами?
- Со
мной, это мой внук.
- Прошу
великодушно простить, не могли бы Вы предъявить бумаги, с которыми
путешествуете?
- Да,
конечно, вот паспорт.
-
Благодарю. Позвольте полюбопытствовать, родители мальчика в каких чинах и
сословиях состоят?
- Оба
инженеры, работают в энергетике.
- О,
энергия, особенно умственная – достойнейшая субстанция. В нашем дворце есть
приборы, на которых сам Михайло Васильевич Ломоносов изучал таинственные
свойства теплорода. А где они проживать изволят?
- В
Дубне, там у них служебная квартира от института.
-
Соблаговолите следовать за мной, ваше превосходительство, - он поклонился и
повел нас во дворец. Пока мы шли, на нас все время оглядывались и показывали
пальцами, - потому что только мы с дедушкой были одеты нормально. А они все были
в каких-то театральных костюмах, прямо как в кино «Граф Монтекристо».
Во дворце
было много-много комнат, везде висели картины, все блестело и сияло, - сразу
видно, царская роскошь. Потом мы сидели и ждали, пока нас примет
церемониймейстер – примерно полчаса. И вот нас позвали, мы прошли еще один зал с
зеркалами и свечами на стенах, и попали в кабинет, от пола до потолка
заставленный книгами.
Навстречу
поднялся невысокий человечек в костюме с вышивкой, сплошь усыпанном орденами и
медалями, в седеньком парике, с кольцами на всех пальцах, и с совершенно белым
лицом.
Рад
приветствовать, полковник, большая честь для нас. Не каждый день, знаете ли,
такие гости. Позвольте представиться, князь Воронов, Сергей Андреевич, к вашим
услугам. Проходите, будьте как дома. Садитесь. Какие заботы привели Вас,
уважаемый, в наши края-времена?
- Вот,
Ваше сиятельство, в интересах познания и обогащения души путешествуем по
временам и весям.
-
Похвально, очень похвально, - самые главные назидания дает нам пища духовная и
познание личное. И чем изволите, ваше превосходительство, интересоваться в
первую очередь?
-
Временами и нравами, культурой и бытом.
- О,
широта интересов есть дитя широты душевной. Надолго ли к нам, может быть,
останетесь погостить годок – другой? Не хлопочете ли о службе или о приобретении
имущества в наших пенатах?
-
Благодарю, у нас интерес сугубо познавательный.
- Вот и
славненько. Кстати, что за орден – Славы, кто его учредил и кто еще там
состоять изволит?
- Я его
получил за боевые заслуги, в общем кавалеров этого ордена я лично не знаю, но
это около тысячи человек.
- Гм,
что-то я не припомню такого, ну да это потом выяснится, не беда. Пока прошу быть
моим гостем, вам отведут гостевой флигель, с челядью и выездом, отдохните,
осмотритесь, а вечером прошу ко мне на ужин, если будет угодно, попотчую своих
близких редким счастьем пообщаться со странником по временам. А вот внучек ваш
с вами вместе допущен быть не может, уж покорнейше прошу меня простить. Нам
достоверно известно, что он не принадлежит к дворянскому сословию, так что
приходится нам, грешным, следовать установленному регламенту. В наше время
сословные барьеры преодолеваются труднее, чем временные и пространственные.
Мы-то с вами понимаем, что это анахронизм, а что поделаешь, порядок есть
порядок. Вы не волнуйтесь, за ним присмотрят, а если задержаться у нас изволите,
внучек может пожить в приюте для сирот военных и служивых людей.
Я как это
услышал, сразу испугался. Я в приют не хочу, там всё чужое, как там к детям
относятся, да еще не дворянского происхождения – мы не знаем. И потом, что я им,
сирота что ли, при живых родителях! Я дедушку за рукав дергаю, а он на меня глаз
скосил - мол, спокойствие, только спокойствие! Я тебя не оставлю!
- Не
угодно ли обзавестись туземным гардеробом? У меня отменный портной, потом
захватите одежду в свое путешествие по временам?
- Гм,
было бы не лишне, вы очень любезны, ваше сиятельство.
- Ну, так
я вам его пришлю, к вечеру камзол будет готов. Эй, человек! Проводи гостя во
флигель, устрой там все как полагается. Баню истопи, и герра Шнайдера пришли,
чтобы одел полковника на первое время.
Потом они
о чем-то еще с дедушкой поговорили, я уже не помню о чем, и мы пошли во флигель.
По дороге я спрашиваю:
- Деда,
как бы мне с тобой остаться?
- Боюсь,
не выйдет, мой милый, - князь поставлен тут соблюдать правила сословного
общества. Думаю, нам отсюда неплохо было бы выбраться. Пока они баню топят.
Видишь, какие тут порядки, - у них есть люди первого сорта, а есть и других
сортов, пониже. Для них это нормально, они привыкли. А нам с тобой это не
годится. Вот только как отсюда выйти – вот вопрос. На метро отсюда не уедешь,
его еще нет, и появится только через сто лет с лишним. И куда ни пойди, везде
будет 18 век, никуда не деться!
- Но мы
же сюда как-то пришли?
- Ну да,
мы вошли в их время через музей, но у них-то нет музея будущего, куда нам надо
вернуться. Они вообще про музеи ничего, наверное, не знают. Эх, внучек, твой
четвертый вопрос нас и подстерег – помнишь, ты спрашивал, что если мы останемся
в прошлом?
- Да,
помню, но мы же не знали! И что теперь делать?
- Не
знаю, может придется им музей строить – музей будущего России, и потом туда и
уйти. Если получится, конечно.
- А
откуда мы возьмем экспонаты – их же еще нет, их еще не придумали!
- Тоже
верно.
- Деда, у
меня же часы есть! А ты знаешь, как они называются? «Слава»!
- Да,
верно, я и забыл. Ну и что же?
- Надо
это как-то использовать!
- Верно,
молодец, внучек. Надо. Дай подумать. – Дедушка минуту помолчал. - Мне пожалуй,
надо вернуться, поговорить еще раз с князем. Посиди вот здесь. Только никуда не
уходи и нечего не делай. И знаешь, давай-ка сюда часы, придется ими
пожертвовать, если понадобится.
Ну, раз
он мне их подарил, имеет право, тем более спасаться надо. Я отдал ему часы и
дедушка ушел. Я сидел – сидел, смотрел по сторонам, все было так похоже на наше
время, но только похоже, а на самом деле чувствовалось, что все не так. Запахи
не те, люди не те, дома не те, только воробьи в пыли купаются и дерутся, как у
нас. Потом подходит ко мне мальчик. А волосы как у девчонки –длинные и шнурочком
перевязаны, а сам в длинной рубашке, такой, что и шортиков не видать. И босяком.
- Ты чей?
- спрашивает.
- Как это
– чей? Я с дедушкой, а вообще-то я сам по себе, ничей. Папин с мамой, вот чей.
- Ты
дворовый? Или барчук?
- Я
школьник, а здесь ненадолго.
- А я
Прошка, кузнеца сын. На кулачки будешь биться?
- А как
это? Зачем?
-
Струсил, школяр, мы тебя не примем.
- Ничего
я не струсил, давай биться.
Тогда он
нарисовал на земле круг и стал в него. Стоит и ждет. Я взял и тоже нарисовал на
земле круг и тоже в него встал. Он говорит:
- Ты
чего?
- А ты?
- Мы же в
кругу должны биться.
- Почему?
- Потому!
Ты что, не знаешь?
- Нет, не
знаю, а что?
- Врешь?
- Нет, не
вру.
- Мы
встаем в круг и по очереди бьем дружка дружку, а выходить нельзя. Кто упал,
лежачего не бьют. А драться до кровянки.
Я встал в
его круг и стою, жду. И он ждет.
- Кто
первый? – спрашиваю.
- Ты, раз
я тебя вызвал, ты первый.
И тут я
вспомнил, что мне дедушка ничего не велел делать – все-таки мы не у себя дома.
Мало ли что. Уж тем более драться с неизвестными. И я говорю:
- А у нас
не так.
- А как?
- У нас
кто дольше на одной ножке простоит, тот и победил.
- Ха, это
неинтересно!
- А ты
попробуй!
- Давай,
только чур оба, ты тоже давай!
- Ладно.
Только мы
на одну ногу встали, дедушка идет. Мальчишка его увидел и сразу упал на землю,
рот открыл и потерял дар речи. Потом очухался и удрал, сверкая блестящими на
солнышке пятками.
- Это
кто? – дед спрашивает. Ну, я все рассказал. Он посмеялся и говорит:
- А я
тебя на работу пристроил, будешь у меня казачком, - так называют слуг –
мальчиков при важных военных особах. Будем жить вместе, только тебе дадут
спецодежду – нарядят в казачка.
- Вот
здорово! А часы?
- А часы
мне пришлось подарить князю, как подарок от члена ордена «Славы», как орденский
знак. У них ведь кому дают орден, - это значит, что его приняли в Орден – вроде
почетного клуба, куда входят только те, у кого этот орден. А когда я
рассказал, что это еще и часы, и как ими пользоваться, он пришел в глубокое
изумление и потом пообещал мне встречу с самыми могущественными членами
масонской ложи, - они владеют ключами от тайного знания, и они смогут нам помочь
выбраться в свое время. Князь – очень умный человек, сразу все понял, но от
игрушек отказаться он не в силах. Пришлось вот подарить. А казачком тебе быть он
не разрешил – «не имею права, голубчик», - а просто закрыл глаза на это. «Раз не
видел, стало быть, не ведал». Вот так-то. Бакшиш называется.
- Знаю.
Только я думал, что это только в нашем времени это так называется, а
оказывается, у вельмож тоже так?
- И
называется, и присутствует. Вот тебе и иные времена!
Потом мы
пошли во флигелек – оказался трехэтажный дом с красивой мебелью, картинами и
всякими статуэтками, почти все – голые люди (но не совсем), с зеркалами, свечами
и каминами. Точно как в музее, только все можно трогать руками и даже сидеть.
Вещей у нас с собой не было, так что налегке мы поднялись на второй этаж,
дедушке отвели спальню, а мне – сундук в прихожей, чтобы я на нем спал, и дали
мне сапоги, такой мундирчик, как у настоящих казаков, и шапочку-кубанку. Скоро
пришел портной, седенький старичок немец, он был очень обрадован, когда дедушка
заговорил с ним по-немецки, и все повторял «О, meine schoene Tueringie,
mein verlorende Paradiz!»
Они довольно долго занимались обмерками-примерками, а я полез смотреть, что в
сундуке. В общем, ничего интересного, одни полотенца с какой-то вышивкой. Это
потом я узнал, что в сундуке был целый клад, что вышитые полотенца – рушники –
волшебные, очень дорогие, и что их копят на свадьбы. К этому времени запахло
чем-то вкусненьким, нам накрыли стол внизу, в столовой. Но когда я пошел с
дедушкой, меня из-за портьеры кто-то пребольно схватил за ухо и вытолкал на
черный ход.
- Места
своего не знаешь? – зашипела мне в лицо из темноты какая-то старуха, ни дать ни
взять баба Яга.
Тут я все
понял, вырвался и удрал на второй этаж – туда баба яга за мной не побежит! Ей
наверное нельзя. А мне можно. Ухо горит, больно, прямо плакать хочется. Слышу –
шаги снизу, я спрятался на всякий случай, но это дедушка идет.
- Внучек,
прости меня, тебе придется какое-то время делать вид, что ты мой казачок. Я тебе
поесть принес, вот здесь у окошка поешь, потом пойдем в баню. А вечером я тебя
оставлю одного, у меня очень важная встреча с великим магистром масонской ложи –
это вроде тайного Ордена, там самые влиятельные люди своего времени. Он там
имеет вес. Только ты уж тут ни с кем не дерись, и в конфликты не вступай. Лучше
всего ложись спать пораньше, и спи не просыпайся.
После
бани – такая же, как у нас на даче, только запах другой, пахло соломой и мятой,
- мы вернулись домой. Дедушка надел новую одежду, прямо как у Суворова на
картинке, прошелся по комнате, долго причесывался и вечером ушел. Я постелил
себе матрасик на сундук, и заснул. Наутро дедушка меня будит и говорит:
- Давай
завтракать, я тебе кое-что расскажу.
Завтрак
принесли наверх в спальню, мы заперлись на крючок и дедушка стал рассказывать.
- Ну
слушай, не перебивай. Вечером меня пригласил на ужин князь Воронов, ну это еще
при тебе было. Прихожу к нему в дом, он без всяких объяснений приглашает меня в
карету, и мы куда-то несемся, да так, что кажется, я на машине так быстро не
ездил. Он мне по пути стал объяснять, что якобы боится за хрупкое здоровье своей
дочери – она мол, слишком впечатлительна, встреча с таким выдающимся человеком
может ее слишком разволновать. Ну, я понял, что он не хочет, чтобы о нас знал
широкий круг людей – и подумал, а ведь правильно он поступает, его обязанность –
не допускать ничего постороннего, чужого в свой круг. Я его спрашиваю, «а что,
все такие впечатлительные, может быть повернуть обратно?». А он рассмеялся и
говорит: «нет, не все, этим только полезно будет!»
Приезжаем, уже темно, какой-то дворец, никого, тишина, окна темные, жутковато
как-то. Заходим в дом, появляется фигура в плаще и с капюшоном, лица не видно.
Они поприветствовали друг друга какими-то знаками и молча пошли по темному
коридору, меня ведут посередине. Шли долго и куда-то вниз, в подвальный этаж,
видимо. вошли в небольшой сводчатый зал, на стенах горят факелы, воздух спертый,
ничего не видно. Пол выложен черно-белой плиткой, в центре стоят две колонны.
Князь говорит: «Ваше превосходительство, в нашем братстве вольных каменщиков
свой устоявшийся протокол. Не откажитесь выполнить некоторые необременительные
ритуалы, обязательные для гостей Ложи?» Ну, я конечно согласился. Я же знаю, о
чем речь – войти надо с завязанными глазами и дать клятву не разглашать имен и
речей. Нет, тебе, внучек, можно, не волнуйся. Примерно полчаса шло
представление, причем все были в капюшонах и имена были специальные, нерусские,
вроде наших псевдонимов. Меня величали как героя войны, полковника, принесшего
весть из туманной дали грядущих времен. И заметь, никто не удивился, все было
воспринято совершенно всерьез. Наконец, один спрашивает, готов ли я поделиться с
самыми могущественными членами Ордена своими знаниями о грядущих событиях, о
судьбе монархии, августейшего рода и угрозах со стороны турок, поляков и
французов. А августейший род – это царская семья, ну, династия Романовых, короче
говоря. Я говорю «Могу, но не уверен, что это надо делать». Они помолчали,
посовещались, и самый главный говорит: «Вы правы, такое знание может быть
вредоносным и опасным. Мы вас понимаем. Благодарим Вас за предусмотрительность,
за заботу о нашей безопасности. Только великий магистр ордена имеет право на
риск познания самых сокровенных тайн жизни, и ему Вы можете открыть тайну
Будущего. За ним останется решение - сделать ли нашим достоянием содержание
ваших бесед.»
И они
стали растворяться в темноте, как будто их не было. остались мы втроем, как и
шли сюда, князь, провожатый и я. Ну, думаю, все, сейчас домой поедем. И вдруг из
темноты прямо мне в руки плывет пакет с сургучной печатью, с шелковой
кисточкой, тяжелый такой. Да вот он, я его уже вскрыл. Видишь, вот эти картинки
– это символика Ордена, они считают себя строителями нового мира и поэтому
выбрали такие символы – лопата, мастерок, циркуль, молоток. Видишь, это
приглашение на тайную встречу, не сказано с кем и где, за мной приедет
специальный человек, и повезет меня на встречу с магистром Ордена.
- А зачем
тебе это, деда, вдруг они тебя заколдуют? Или наоборот посадят в тюрьму, как
«Железную маску», помнишь? Ведь ты слишком много знаешь!
- Ну,
во-первых, обещал, надо выполнять. А во-вторых, есть одна идейка, как с их
помощью отсюда выбраться.
- Ты мне
скажешь?
- Потом,
мой милый, потерпи, я еще сам всего не знаю, надо все взвесить.
Мы с
дедушкой позавтракали, выходим во двор, а внизу у подъезда стоит коляска,
запряженная парой гнедых лошадей. Кучер говорит:
-
Пожалуйте кататься, ваше превосходительство!
И дедушку
подсаживает в коляску, а на меня даже не смотрит. А дедушка говорит:
- Казачок
со мной.
- Как
изволите, вашеппрство – буркнул он, но и меня подсадил, не слишком мягко, прямо
скажем. - Его сиятельство велели мне показать вам окрестности, показать храм,
хозяйство, купальню и богоугодные заведения – школу для крестьян, лазарет и
водопровод, - итальянцы делают. Обед ждет вас в поле, возле села Рязанцево, там
можно отдохнуть, а к вечеру вернемся.
Я в
первый раз на лошадях катался. Поехали мы по дороге, потом вдоль поля, через лес
к огромному пруду, а посередине на островке стоит беседка. Мы вышли из коляски и
сели в лодку, и нас перевезли на островок.
- Вот
купальня, можно окунуться, если хочешь, - говорит дедушка.
- Мы же
плавки не взяли, а кругом народу полно.
- Здесь
можно и так, у них вообще никаких плавок нет, и купальников тоже. Еще не
придумали. А это – слуги, их стесняться не принято, они вроде и не люди, они нам
полотенца давать должны и вообще прислуживать.
- Деда, я
вообще-то хочу искупаться, но я так не могу – считать их за второй сорт. Поехали
лучше дальше.
Смотрю,
возле беседки стоит мой знакомый, Прошка, с какой-то девочкой еще поменьше его,
и все в пояс кланяются. Я хотел с ним поздороваться, а он на меня испуганно
посмотрел и опять поклонился. Мне стало не по себе, я отвернулся, и мы с дедом
пошли на лодку, поплыли обратно.
Пока мы
шли к коляске и усаживались, мимо пронеслись три телеги с бочками и какими-то
палками, а за ними бегом поспевали крестьяне, на ходу срывая шапки и кивая нам
головами.
- Пожар,
деревня горит, - спокойно поведал кучер. – Не нашего барина людишки, поделом им!
- А
пожарных вызвали?
Но кучер
меня и не видит, и не слышит. Дедушка ему велит:
- Быстро,
на пожар!
Мы опять
помчались, да так, что коляска наша прямо чуть не по воздуху летит, пыль
столбом. Обогнали телеги, въехали в деревню, а там один дом догорает, а у
другого крыша горит – соломенная. Черный дым прямо до неба, гул стоит, как в
метро, от жара волосы трещат.
- Все, не
спасти, - кучер говорит. – Нечего было разбойничать!
А дедушка
его не слушает, подбегает к мужикам, которые стоят и смотрят на огонь, и давай
ими командовать. Они зашевелись, забегали, и быстро сломали деревянный забор
соседнего дома и стали таскать подальше все, что могло загореться – сено, дрова,
какие-то бочки, жерди, мешки с чем-то тяжелым, а из колодца стали бегом носить
воду и поливать соседний дом. А тот, на котором крыша горит, оказался глиняным,
на нем крыша в минуту сгорела, остались одни стены. Зато дальше огонь не пошел,
соседний дом дедушка спас – вместе с мужиками, конечно, ведь потом еще
подбежали, которых мы обогнали. Но все-таки он же командовал! Я очень дедушкой
гордился, но кучер почему-то сказал:
-Эх, ваше
превосходительство, наделали вы делов, надо быстро ехать прочь, как бы чего не
вышло.
Мы сели и
поехали, а дедушка его спрашивает:
- А что
собственно случилось, в чем дело?
- А дело
простое, ваше благородие, ихние мужики повадились на наши запруды рыбу ловить.
Наш-то барин их устроил, а они по ночам шалить стали. Им говорили, отстаньте
по-хорошему, а они твердят – река, мол, не ваша, и рыба не ваша. И таскают
мешками. Ну вот у них и случись пожар, чтобы порядок знали. А вы не спросясь их
выручать стали. Барин осерчает.
Мы с
дедушкой переглянулись – да, на каждом шагу сюрпризы, не зря говорят «не в свои
сани не садись»! Спасали людей и имущество, а влипли в конфликт между
помещиками. А что было делать – не спасать? А если бы вся деревня сгорела? Нет,
все-таки они какие-то странные здесь, не то, чтобы плохие, но совсем другие. У
них плохое и хорошее не такие, как у нас. И не дай бог к такому привыкать.
- Ладно,
с князем я сам поговорю, но все же – из-за рыбалки деревню спалить – это уж
слишком.
Но кучер
промолчал, только мрачно ухмыльнулся.
Через
полчасика примерно – кто ж теперь точно скажет, разве что князь - мы въехали в
деревню, которую я сразу узнал. Точно такая же на картинке в книге у мамы, не
помню название, но картинки помню все. Домишки маленькие, под соломенными
крышами, вместо окон – дырки, прикрытые чем-то непрозрачным, вместо заборов –
плетни, улочки кривые и узкие, дорога пыльная, никого не видно. Пробрались
кое-как по улочке, подъехали к кирпичному белому зданию, с крыльцом и
настоящими окнами.
- Это
лазарет, - догадался дедушка. – Пойдем, глянем, как там и что? А хочешь, посиди
в тенечке, я быстро!
- Нет, я
с тобой!
Заходим.
Опять никого. Прошли две комнаты – никого. Дедушка громко спрашивает – есть ли
кто живой?
- Да вот
жив пока, - слышим слабый голос из дальней комнаты. Пошли туда – мамочка моя
родная. Какая вонь! В углу сидит старичок в тулупе, с завязанной головой, перед
ним какая-то куча тряпок, а запах просто невыносимый. Дед открыл окно и говорит:
- Поди,
найди кого-нибудь, а сам потом подожди меня в тенечке. Ну, я пошел искать и
никого не нашел, выхожу на улицу, отдышался немного и кучеру говорю:
- Барин
зовет.
Он
побежал внутрь. Я походил вокруг нашей повозки, потрогал лошадку за носик, он
такой мягкий-мягкий, просто чудо, посидел в тенечке, потом в повозке, потом
пошел вокруг дома, а их все нет и нет. Вдруг вылетает кучер, весь красный как
рак, схватил мешочек из-под сиденья и обратно. А потом оттуда раздался какой-то
дикий рык, и все опять стихло.